"Кровь бежит по венам, как сок течет по листьям; как река убегает в ночь, так ведет тебя твоя дорога; как звери лесные рыщут по тропкам, так идет по твоим следам твоя смерть".
Он пришел на заре, когда над самыми крышами домов вставало ярко-алое солнце, словно омытое кровью тысячи невинных жертв. При его появлении разбегались кошки, и собаки поджимали хвосты. Он шел уверенно, будто знал здесь каждую улочку, хотя горожане никогда не видели его раньше.
Он вошел в полутемный зал, где полукругом сидели девять закутанных в черное фигур. Только бледные огоньки свечей тревожно мерцали над столом и таяли в темноте, клубящейся под высокими сводами залы.
Он занял свободное место, и большие, окованные серебром двери, беззвучно захлопнулись, ограждая собравшихся вкруг от всего внешнего мира.
Капюшон с легким шуршанием сполз на плечи, открывая глазам присутствующих бледное молодое лицо с тонкими чертами, черные, как смоль, длинные волосы и удивительно печальные фиалковые глаза. Он поднял взгляд к потолку, к большим занавешенным окнам, и молча улыбнулся, как иногда улыбаются уходящие в дальний путь.
Глава 1 Утро. Как всегда, серое и дождливое в этом городе, и, как всегда, серое и унылое в моей камере. Самой маленькой и самой дальней камера всего форта. Редкие лучи проникали в узкое окошко под самым потолком, сообщая мне о наступлении нового дня. Такого же долгого и бессмысленного, как и все мои дни в этой клетке. Я заперт здесь замками и магией, я не могу отсюда выйти, как и никто до меня не смог еще выбраться из этих стен. И единственное, что осталось со мной и не было у меня отнято - это моя память. И сейчас она не дает мне покоя, заставляя снова и снова переживать одно и то же, вынуждая искать свои ошибки и думать, что могло быть иначе.
"Тот, кто рожден был под алой луной, смерть принесет неизбежно с собой. Грешную жизнь на алтарь принести, чтобы спасение нам обрести. " - Гласит древнее пророчество. И я родился в одну из таких ночей. Мои родители не поверили в предсказание, о чем впоследствии очень сильно пожалели. С самого раннего детства меня начали преследовать неприятности, которые вскоре переросли в самые настоящие беды для нашего села. Каждый год был еще засушливее предыдущего, так что урожая почти не собирали, и зимы становились все суровее. А однажды из-за холмов пришла какая-то болезнь, от которой умерли едва ли не все дети в деревне. Из леса стали выходить волки, и когда не осталось домашнего скота, они начали нападать на людей. Село медленно погибало.
И только меня одного ни разу не коснулись эти несчастья. Когда умирали мои младшие братья, когда волк напал на сестру, я почти не чувствовал сожаления и ни разу не заплакал. Люди называли меня бессердечным. А еще они все чаще и чаще повторяли, что это я навлек на них проклятье, своими глазами, в которых навсегда отразилась та самая алая луна, и своим рождением.
Когда мне было семь лет, я был отдан в ученики к посетившему наше село колдуну. Никто не знал, откуда он пришел, но он обещал снять проклятье, если ему отдадут ребенка в качестве платы, и мои родители были счастливы избавиться от меня. Я не знаю точно, сколько лет прожил у своего учителя, все они остались единым черным следом в моей судьбе, и даже сейчас я вспоминаю о них с содроганием. Не сказать, что со мной очень плохо обращались, хотя учитель и был строг, заставляя дословно запоминать длинные труднопроизносимые тексты древних заклинаний, часами разбирать травы и заучивать рецепты сложных зелий. Но это не казалось мне хуже моей жизни в родном селе. По крайней мере, здесь никто не обвинял меня во всех бедах и не дразнил за мою странную внешность и привычки. Когда учитель счел меня достаточно взрослым, чтобы не просто заучивать заклинания, но и применять их, я наконец-то почувствовал интерес к этому и уже с нетерпением ждал новых занятий. Сначала он учил меня чувствовать силу и находить ее источник, зажигать огонь и защищаться от самых простых заклинаний, видеть в темноте и скрываться в тенях. Я схватывал все на лету и жаждал еще больших знаний. Но потом... Потом начались настоящие уроки. Он учил меня убивать. Делать это так, чтобы жертва испытывала невыносимую боль и ужас. Пытать, заставлять часами биться в агонии. И получать из этого силу. Мне была показана изнанка мира. Я учился слышать духов, вызывать призраков, заставлять двигаться уже мертвые тела, вселять души в пустых кукол. И именно тогда начался мой кошмар. Я не мог спать, потому что во сне видел своих жертв, в темноте мне мерещились призраки, мне казалось, что за мной следят чьи-то невидимые глаза, постоянно, где бы я ни был, я не мог от них скрыться. Мне понадобился не один год, чтобы научиться жить с этим, подавлять в себе слепой страх при виде туманных фигур и светящихся глазниц, отличать свои кошмарные сны от реальности. Они до сих пор снятся мне, и я уже ничего не могу с ними поделать, они остались со мной, так же как дар, данный мне кровавой луной, и клеймо, поставленное моим учителем.
Гулкие шаги по коридору и скрип дверных петель заставили меня оторваться от размышлений. Не часто кто-то заходит ко мне больше одного раза в день. Я ожидал увидеть тучную фигуру смотрителя тюрьмы, пришедшего для очередного допроса, но вместо этого стражник втолкнул в камеру какого-то паренька и захлопнул дверь. Это был совсем еще мальчишка, но он не выглядел напуганным или растерянным. Солнечные зайчики играли на огненно-рыжих волосах, в светло-голубых глазах плясали озорные огоньки. Даже оставленные стражей синяки его, казалось, не беспокоили.
- О, привет. - Широко улыбаясь, сказал он. - Меня зовут Кен.
И, как ни в чем не бывало, принялся устраиваться на свободной кровати. Я, мягко сказать, был удивлен. За все время, что я тут провел, у меня никогда не было соседей, поскольку тюремщики опасались, что я могу убить их и получить достаточно силы, чтобы сбежать отсюда. Конечно, стены камеры не должны были пропускать магию, но их надежность еще ни разу не проверяли на некромантах. И раз этот мальчишка здесь, то они либо перестали бояться, что вобщем-то маловероятно, либо он сам был не так прост.
- Слушай, Кен, а что ты здесь делаешь?
Наверняка он уже слышал обо мне, но почему-то даже не смутился.
- Я кое-что украл у нашего дорогого губернатора. Кое-что очень ценное... Знаешь, они сказали, что все камеры сейчас заняты ребятами, которые недавно устроили погром в лавках, и если меня посадят к тебе, то я сам во всем признаюсь, лишь бы не остаться здесь. Не расскажешь, что они имели ввиду? - Наивно-недоуменный взгляд.
Интересный паренек. Это не сразу заметно, но, похож, что он гораздо умнее, чем кажется. И почему-то ему хочется верить. Тогда я вдруг решил рассказать ему то, чего никто раньше не слышал - мою историю. Все равно ведь никто из нас уже не выйдет из этих стен, так почему бы не воспользоваться последней возможностью просто поговорить с кем-то? Мне и так не часто это удавалось.
Он слушал внимательно, не перебивая, и по его задумчивому взгляду трудно было прочесть какие-то эмоции.
- Вот как? Я не ожидал услышать что-то подобное... - Только и сказал он, все еще задумчиво глядя куда-то в потолок. Эта странная реакция почему-то вызвала усмешку. А ведь я был уверен, что он испугается.
- Теперь твоя очередь.
- А? - Кен недоуменно вскинул брови, а потом понимающе кивнул. - Но мне нечего рассказать, я обычный вор. Мои родители остались нищими из-за больших долгов, и я нигде не учился. Зато с детства болтался по базарам и подворотням, где меня научили красть и драться. Признаться, у меня неплохо это получается, потому что пробраться в замок герцога было не так-то просто. И достать это тоже. - Кен заговорщицки подмигнул и продемонстрировал связку ключей. - Потому что я не собираюсь здесь оставаться, а вместе мы сможем выбраться.
Я согласился. Осталось только дождаться ночи. Конечно, пытаться сбежать из прославленной на всю страну тюрьмы сущее безумие, но после всего того, что я видел и делал, мне было уже нечего бояться, а самоуверенность этого мальчишки оказалась весьма заразительной.